DeepHistory

Советское военное планирование в 1930-х годах и особенно после 1935 года отражало две фундаментальные и тревожные реальности. Первая состояла в ясном понимании Советами их собственного стратегического положения, конкретно же - их уязвимости, связанной с огромными просторами Советского Союза, а также экономической, технологической и общественной слабости страны по сравнению с Западом вообще и с Германией в частности. В 1920-е годы выдающийся военный теоретик А.А. Свечин и другие подробно рассмотрели этот вопрос на основе исследования прошлых войн с участием России, в особенности российско-германских конфликтов.

В опубликованном в 1927 году толстенном томе "Стратегия" А.А. Свечин сначала изложил новую теорию оперативного искусства, а затем описал политико-экономические приготовления к войне, столь необходимые в качестве основы стратегии любой страны. Учитывая огромные территориальные просторы молодого Советского Союза, малоразвитый характер его системы коммуникаций и промышленной базы, его отставание в промышленной и технологической сфере, Свечин считал, что для достижения успеха в любом будущем крупном конфликте стране необходимо активно использовать зарубежную технологию и "готовить тыл страны служить фронту". Эти реалии советского государства 1920-х годов вынудили Свечина подчеркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время и пропагандировать стратегию "войны на истощение" - которая не только признавала природную слабость Советского Союза, но одновременно и опиралась на нее как на силу.

Коротко говоря, Свечин считал, что такая социально и экономически отсталая страна, какой был Советский Союз после Гражданской войны, с его слабой промышленной базой, неплотной и слабой системой коммуникаций и большей частью крестьянским населением имела то, что он и другие называли "крестьянским тылом". Термин "крестьянский тыл" относился как к эффективности советских политических институтов, связности общества или отсутствию таковой, духовному состоянию народа, так и к отсталой экономической инфраструктуре и технологической базе страны. Учитывая материальные и моральные аспекты, Советский Союз со своим "крестьянским тылом", на взгляд Свечина, не мог надеяться выдержать войну с любой более развитой крупной западно-европейской державой, если не разработает для этого каких-то особых методов. Конкретно Свечин доказывал, что Советский Союз должен добиться единства фронта и тыла в мирное время, создать в мирное же время реальные планы военной мобилизации (с сильным экономическим компонентом) и вести во время конфликта скорее войну на истощение сил, чем войну на истребление.

Принятие стратегии войны на истощение сил хотя и не давало быстрой победы, но позволяло также избежать катастрофического поражения под ударом более искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность выгодно использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.

Стратегические концепции Свечина прямо и активно оспаривались ведущим лидером Гражданской войны и послевоенным теоретиком М.Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии более наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала "полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов, необходимых для ведения современной механизированной войны". Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства 1920-х годов, одержали верх. В буре политических распрей 1930-х годов Свечин и его работы канули в забытье - до тех пор, пока вновь не были открыты через 40 с лишним лет после Второй мировой войны. По иронии судьбы, хотя концепции Тухачевского и победили, его тоже поглотил в 1937 году пожар чисток. В результате Советский Союз в 1941 году подошел к войне, не вооруженный стратегическим видением ни Свечина, ни Тухачевского. * И последующий за этим стратегический вакуум возьмет страшную дань с вооруженных сил и государства.