DeepHistory

Главную силу пунийских армий составляли ливийские рекруты, из которых можно было под руководством способных офицеров создать хорошую пехоту и легкую кавалерию, которая оставалась в своем роде непревзойденной. К этому следует присовокупить военные силы более или менее подвластных ливийских и испанских племен, знаменитых болеарских пращников, которые занимали промежуточное положение между союзными контингентами и наемными отрядами, и наконец в случаях крайности навербованную в чужих краях солдатчину.

По своему численному составу такая армия могла быть без труда доведена до желаемых размеров, а по достоинству своих офицеров, по знанию военного дела и по храбрости она была способна помериться силами с римлянами; но между набором наемников и их готовностью к выступлению проходил опасный для государства длинный промежуток времени.

Пунийские армии были спаяны вместе только честью знамени и денежными выгодами. Рядовой карфагенский офицер дорожил своими наемными солдатами и даже ливийскими земледельцами почти также, как в наше время дорожат на войне орудийными снарядами. Иначе говоря, они все были для него не более, чем “пушечным мясом”. Карфаген на собственном опыте изведал каким бедствиям могут подвергнуть государство армии из феллахов и наемников и его наемные слуги не раз оказывались более опасными, чем враги.

Карфагенское правительство конечно сознавало недостатки такой военной системы и всячески старалось их исправить. Его денежные кассы и военные склады были всегда полны, чтобы во всякое время можно было удовлетворить наемников.

Оно обращало особенное внимание на то, что заменяло у древних народов нашу артиллерию – на устройство военных машин и на содержание слонов. С тех пор как эти последние вытеснили боевые колесницы, в карфагенских казематах были устроены стойла для 300 слонов. Оно не решалось укреплять подвластные города, и поэтому должно было мириться с мыслью, что всякая высадившаяся в Африке неприятельская армия могла занять вместе с незащищенной местностью и все города и деревни. Что же касается укрепления столицы, то на этот предмет тратилось все, что только могли доставить деньги и искусство, и государство не раз было обязано своим спасением только прочности городских стен.

"Карфаген был расположен в самой внутренней части очень большого залива и был очень похож в некотором роде на полуостров. От материка его отделял перешеек, шириной в двадцать пять стадиев; от перешейка, между болотом и морем, тянулась к западу длинной и узкой лентой коса, шириной, самое большее, полстадия. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах, та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, где на перешейке находилась и Бирса, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до тридцати локтей (15 м.), не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии двух плетров (400 м.), каждая в четыре яруса; ширина стены была тридцать футов (8,5 м.); каждая стена делилась по высоте на два яруса, и в ней, бывшей полой и разделенной на камеры, внизу обычно стояли триста слонов и находились склады пищи для них. Над ними же были лошадиные стойла для четырех тысяч коней и хранилища сена и овса, а также казармы для людей, примерно для двадцати тысяч пеших воинов и четырех тысяч всадников. Столь значительные приготовления на случай войны были у них уже раньше сделаны для размещения в одних только стенах. Тот же угол, который от этой стены, минуя вышеуказанную косу, загибался к заливу, один только был слабо укреплен и низок и с самого начала оставлен без внимания.

Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую; вход же в них из открытого моря был шириной в семьдесят футов (22 м.), и запирался он железными цепями. Первая гавань бьша предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Эти набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на двести двадцать кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось все нужное для оснащения триэр. Перед каждым доком стояли две ионические колонны, окружавшие гавань и остров, что вместе с гаванью создавало впечатление круглой галереи. На острове было сооружено на возвышении помещение для командующего флотом, откуда трубач должен был давать сигналы, а глашатай передавать приказы, командующий же за всем наблюдать. Этот остров был расположен у входа в гавань и поднимался высоко вверх, так что командующий мог видеть все, происходящее в море, а подплывающим нельзя было ясно видеть, что делается внутри гавани. Даже вошедшим в гавань купеческим судам не были видны верфи, ибо их окружала двойная стена и были особые ворота, которыми купцы из первой гавани попадали в город, не проходя через верфи."13.5)