DeepHistory

Деятельность многообещающего прокурора была вскоре замечена в Министерстве юстиции. И следующую ступень его карьеры невозможно охарактеризовать, иначе, как взлет. После выстрела Веры Засулич и демонстративного оправдания ее судом присяжных 33-летний Плеве в 1879 г. был назначен прокурором Санкт-Петербургской судебной палаты. Он оказался в гуще самых острых политических событий.

Плеве начал службу в Московской прокуратуре, затем с повышением переезжал во Владимир и Тулу. О том, насколько незаурядной была его карьера, даже в провинции, свидетельствует факт участия Плеве в реализации судебной реформы в двух весьма сложных районах. Одним из них были пять западных уездов Вологодской губернии, где отсутствовало дворянство. Другим - Варшавский судебный округ, где по политическим мотивам правительство сознательно ограничивало права польских помещиков. По необходимости, и в том и в другом случае, ориентируясь на крестьянство, Министерство юстиции и его аппарат добились существенного ограничения прав сельского населения, вопреки судебным уставам. И Плеве в качестве чиновника прокуратуры непосредственно приложил этому руку.

Новым и неожиданным был и его стиль общения с подследственными. Плеве позволял себе разговоры на острые политические темы, не стесняясь выступать убежденным сторонником продолжения реформ. «Для России, - говорил он - давно наступила пора политической зрелости и конституционного правления. Это сознало уже все просвещенное общество, сознает и государь. И только вы, господа революционеры, мешаете реформе. Как хотите - простое самолюбие не позволяет дать конституцию во время борьбы. Это походило бы на вынужденную уступку, а самодержавие еще не так слабо». Именно так началась карьера человека создавшего позже новый метод борьбы с Народной волей и российскими революционно настроенными эмигрантскими кругами – провокаторство. Пока эту роль исполнял он сам, потом – гвардия его подчиненных.

В качестве прокурора Санкт-петербургской судебной палаты Плеве непосредственно участвовал в расследовании взрыва, устроенного народовольцами в Зимнем дворце. Тогда-то и произошло его личное знакомство с наследником престола, будущим императором Александром III. Впечатление, произведенное Плеве, оказалось сильным и весьма благоприятным. Наследник был поражен собранностью, деловитостью и замечательной памятью прокурора, который без всяких «шпаргалок» ясно, доходчиво и во всех подробностях доложил ему о ходе расследования. Александр Александрович указал на выдающиеся способности Плеве М. Т. Лорис-Меликову [35, с.145].

Этот «диктатор сердца» последних дней Императора-Освободителя сразу приметил молодого активного прокурора и всячески помогал ему в дальнейшей карьере. Приведем цитату из письма Лорис-Меликова Александру II о кандидатуре на пост директора Департамента полиции: «Служебные и нравственные качества господина Плеве служат достаточным ручательством, что и в новую сферу деятельности он внесет ту же энергию и разумное отношение к делу, каким постоянно отличалось его служение по ведомству судебному».

И это оказалось решающим в выдвижении Плеве на пост директора Департамента полиции вскоре после 1-го марта 1881 г. [35, с.296].

С судебным ведомством было покончено. Плеве перешел в иную область деятельности. В определенных кругах к этому назначению отнеслись положительно. Так, В.П. Мещерский в своих воспоминаниях отмечает, что личность Плеве была одобрена. То была фигура, «изображающая собой серьезного, погруженного в раздумье над делом умного, спокойного и ободряющего своим видом государственного человека, говорящего о том, что знает и знающего, чего он хочет» [5, с.26].

Видный советский историк П.А. Зайончковский, посвятивший много лет изучению политики российского самодержавия этого периода, писал о Плеве: «Ум, энергия и деловые качества Плеве, его лошадиная работоспособность весьма положительно расценивались современниками [27, с.152-153]. Эта оценка В.К. Плеве, на мой взгляд, является самой точной. Именно с его приходом начались коренные перемены в Департаменте полиции.